Не утихают споры вокруг планов по дальнейшему использованию смоленского костела в качестве филиала Московской филармонии. Активно муссируется и тема реставрации Катынского мемориала, якобы произведенного фактически за счет местного предпринимателя, обманутого владельцем польской организации, перед которой стояла задача привести в порядок некоторые участки этого комплекса.
Вместе с тем в Смоленске появилась инициативная группа, предлагающая разместить на территории вышеупомянутого мемориала памятный знак или музейную экспозицию, посвященную десяткам тысяч русских военнопленных, погибших в польских концентрационных лагерях в 1919–1923 годах. В качестве яркого примера приводится второй по величине польский концентрационный лагерь, который располагался в районе города Тухоля. По некоторым данным, там погибли до 22 тысяч пленных красноармейцев.
Таким образом, обоснованием необходимости установки данного памятника должен стать объективный взгляд на события русско-польской истории, при котором подчеркивается равнозначность политических преступлений обеих сторон.
За компетентным и исторически обоснованным мнением по этому вопросу мы обратились к кандидату исторических наук, доценту кафедры всеобщей истории Смоленского государственного университета Демьяну ВАЛУЕВУ.
– Тема об установке в Катыни памятного знака в память о красноармейцах, которые погибли в польских лагерях для военнопленных и концлагерях с 1919-го по начало 1920-х годов, довольно известна и поднималась уже неоднократно, – начал свой рассказ Демьян Валерьевич. – Неизбежно этот вопрос приобретает определенную политическую окраску. Дело в том, что довольно долго мы подходили к катынской проблеме в основном с одной стороны, то есть рассматривали известные всем события в плане вины Советского государства. При этом либо нивелируя, либо умалчивая, либо занижая те события и действия с польской стороны, которые достоверно знает наша история.
Смоленск – форпост, город на границе
– Я предлагаю рассмотреть эти события в хронологической последовательности.
Катынь – это одно из звеньев цепи очень непростой истории взаимоотношений между Польшей (Речи Посполитой) и Россией. И Смоленск, которому волею судеб пришлось оказаться форпостом, городом на границе, был тесно связан с этими событиями, в том числе и конфликтами.
Если начинать откуда-то совсем издалека и кратко, то необходимо вспомнить некоторые исторические факты взаимоотношений Польши и России, которые так или иначе сказывались на судьбе нашего города.
Начинать стоит с событий позднего средневековья, времен княжества Литовского, когда не было еще острых религиозных и национальных противоборств, но была борьба за земли. Тогда каждая из сторон считала себя правой, и, соответственно, возлагать ответственность на какую-либо из сторон было бы неправильно.
Позже, если мы перейдем, скажем, к XVII веку, вспоминаются известные события Смутного времени. Здесь важно отметить, что ведь уже к этому времени состоялась такая вещь, как уния. Когда православная церковь на землях Речи Посполитой во многом в результате насильственных действий была фактически подчинена Папе Римскому. То есть часть православной церкви практически была превращена в филиал церкви католической. Что вызывало ответную реакцию со стороны многих православных – и духовенства, и мирян.
Затем это противоборство потихоньку превращается в войны с идеей. А идея заключается в том, что русские земли на западе якобы являются исконными землями Речи Посполитой и их во что бы то ни стало надо обратить в истинную веру. Идея истинной веры, то есть католичества, становится довольно заметной. И когда Смоленск был взят войсками Сигизмунда III, несмотря на то что звучали обещания не трогать православных храмов и святынь, большинство из них на смоленской земле были обращены в католические. Святые места, как, скажем, Смядынь, были опустошены. Это место стало называться Жигимондовой пустошью. Там не осталось никого.
Понятно, что если бы соблюдалось некое внимание со стороны польских властей, такого запустения не произошло бы. Однако когда смоленские земли вернулись в состав Московского государства, русское правительство поступило довольно мягко – казалось бы, легко простив разрушения православных храмов и запреты на богослужения. Те же иезуиты писали в конце XVII века, что спокойно можно ехать через Смоленск, потому что местное начальство благоволит.
Еще, кстати, в разрезе истории хочу упомянуть один довольно известный момент. Все мы знаем о знаменитых событиях, связанных с восстанием в Варшаве, после которого в Речь Посполитую были введены войска под командованием Суворова. Это событие, произошедшее 17 апреля 1794 года, получило название «Варшавская заутреня». Это было нападение польских вооруженных отрядов на русский гарнизон в Варшаве, вылившееся в самую настоящую резню. Погибали не только военные, но и женщины, и дети, и старики. Началось оно во время утренней службы на пасхальной неделе, в Великий четверг. Одним из объектов атаки стал русский храм. Призыв бунтовщиков звучал так: «До брони! Бей москаля! Кто в Бога верует, бей москаля!» Это был один из ключевых эпизодов восстания поляков, одним из главных руководителей которого был Тадеуш Костюшко. Но поляки не любят вспоминать об этом. По улицам текли реки крови, площади были завалены трупами. И как пишут сами поляки, такое происходило не только в Варшаве. Таких восстаний было несколько.
Известно, что уже в XIX веке Николай I запретил униатство. Но, несмотря на это, польская католическая община в нашем государстве, и в Смоленске в частности, традиционно существовала. У них было свое кладбище, свой костел, они могли молиться. Поляки занимали довольно видные позиции в социальном срезе Смоленска и всей смоленской земли. Они служили в армии, назначались на руководящие посты, занимались торговлей и предпринимательством.
Возвращаясь к нашему костелу
– Возвращаясь к вопросу со смоленским костелом… Сегодня, например, в Белоруссии, в частности в Витебской области, появилась тенденция к появлению католических церквей. А начиналось все тоже с передачи в собственность польской католической церкви городского костела. Процесс очень похож на тот, о котором я вспоминал выше с исторической точки зрения. По моему личному представлению, в политическом и общественном плане священник в католической церкви играл даже большую роль, чем православный священник. Православные священники о политических событиях традиционно говорили реже. Стоит отметить и активную пропагандистскую работу католических приходов. А пропаганда, если говорить о сегодняшнем дне, там ведется в абсолютно понятном ключе. Конечно же, никто не говорит напрямую, что, допустим, Белоруссия должна стать частью Польши. Это уже вчерашний день. Никто бы с такими речами не выступил. Скорее, наоборот, активно начинает подчеркиваться братство белорусов и поляков. На мой взгляд, важный аспект состоит в том, что все это подается с точки зрения общего жертвенного прошлого. На протяжении всей истории поляки и белорусы постоянно страдали. Мол, мы такие маленькие и вечно страдающие нации… От кого они страдали? Ну, понятно, что была рядом одна большая агрессивная и притесняющая страна…
Когда я бываю в Белоруссии, иногда захожу в костелы и слушаю проповеди. Однажды мне пришлось услышать проповедь нынешнего главы католической церкви Белоруссии, где я и нашел подтверждение своим мыслям.
А нынешняя проблема смоленского костела действительно сложна. У нас ведь есть действующий католический приход. Он ведет просветительскую, общественную, благотворительную деятельность. Однако, по-видимому, существуют люди со стороны Польши, которые вопросу с костелом хотят придать определенную политическую окраску. На мой взгляд, это может быть попыткой противопоставить Россию и Польшу, подчеркнуть некоторую вражду.
Да, власти действительно склоняются к тому, чтобы костел стал органным залом, который будет филиалом Московской филармонии. Но я, честно сказать, не знаю, как это будет разрешаться. Очевидно, здесь есть определенная почва для конфликта. Кроме того, когда представители католического прихода настаивают на том, что во что бы то ни стало надо передать храм им, то сразу встает вопрос об объеме финансирования реставрационных работ, а он огромен. И сможет ли все это профинансировать Ватикан или какая-то другая структура, это большой вопрос. При этом здание является памятником истории и архитектуры с целым рядом ограничений в его эксплуатации. Оно нуждается не просто в восстановлении, а в научной реставрации. Возможно, компромисс здесь может быть найден в следующем: сделать его органным залом, но в то же время выделить определенные дни для богослужений. Такие примеры есть. Вот вам и площадка для конструктивного диалога и возможность рассматривать варианты партнерства.
Катынь – камень преткновения?
– Ну а когда мы вспоминаем катынскую трагедию, –продолжает доцент, – действительно привычно испытываем вину. Но ведь нельзя забывать, что эта история более долгая и многогранная. Давайте вспомним события, произошедшие после революции 1917 года. Советские власти фактически согласились с независимостью Польши. Правда, к этому времени Польша была оккупирована Германией. В 1918 году потерпевшая поражение Германия выводит войска, и Польша начинает строить свое государство. Но еще до этого, в самом начале 18-го года, на территории современной Белоруссии произошел мятеж польского легиона под командованием генерала Довбор-Мусницкого. Он формировался как корпус из поляков, которые готовы были сражаться на стороне Антанты. Главные его части находились в районе Рогачева, Бобруйска и Жлобина. Но остальные польские отряды были разбросаны на широком пространстве – в районах Рославля, Хиславичей, Ельни... Первоначально они хотели отхватить, что называется, ряд белорусских земель и попытаться построить там польское государство, но потом стали требовать, чтобы их отправили обратно в Польшу. Польская сторона любит утверждать, что не было там у них никаких захватнических целей. Однако есть воспоминания очевидцев, документы… Что касается Смоленщины, то известен факт, что поляки двинулись на Ельню, захватили ее, оттуда собирались идти на Дорогобуж, но их наступление отбили. Причем бунтари действовали все под тем же знаменитым лозунгом «Бей москаля!».
Сохранились воспоминания, в которых говорится о том, что бунтари где-то под Хиславичами заняли село, схватили председателя Хиславичского волисполкома Самусенкова, приказали ему раздеться (это было зимой), выгнали к ближайшему озеру и загнали в прорубь. Когда он выбрался, они положили его в сани, а потом выбросили в снег. Он получил сильное обморожение рук и ног и остался инвалидом на всю жизнь.
Я могу привести еще примеры. Сразу после завершения Первой мировой войны встал вопрос о возвращении русских военнопленных из Германии и Австрии на Родину. Они должны были возвращаться в том числе через территорию Польши. В декабре 1918 года советское правительство отправило в Польшу миссию «Красного Креста», которая как раз должна была заниматься вопросами обеспечения прохода и переезда пленных. Естественно, советское правительство хотело использовать эту миссию в том числе и для исполнения каких-то своих планов, поэтому во главе ее и поставили нужных людей, революционеров. Но то, что произошло дальше, никак не обеляет польскую сторону. По исходящему свыше приказу эта миссия была арестована, ее представителей допрашивали. Это вызвало волнение в той же Варшаве, произошла демонстрация, которая была расстреляна. 6 человек погибли. А потом членов миссии во главе с ее руководителем поляком Брониславом Веселовским вывезли на восточную границу и расстреляли, инсценировав ограбление. Тогда несколько человек остались в живых – они впоследствии и свидетельствовали о происходивших событиях.
Где истинная цифра?
– Теперь что касается советско-польской войны. Одно из любимых утверждений польской стороны – дескать, нельзя ставить знак равенства между расстрелянными польскими офицерами в 39–40-х годах и русскими военнопленными. Мол, последние были участниками захватнического похода. Опять же, надо все рассматривать в хронологической последовательности. На самом деле это Польша начала захватническую войну в 1919 году, именно польские войска захватили значительную территорию Украины и Белоруссии. Таким образом, со стороны советского командования это был контрудар, спровоцированный захватнической войной со стороны самой Польши. Да, действительно, это наступление, которое оказалось сначала успешным, многими было воспринято как начало революционной волны в Европе. Ряд командующих и политических деятелей, в том числе Тухачевский, который командовал Западным фронтом, считали, что они на пороге революции, поэтому издавали приказы в романтическом тоне. Но, опять же, это ни в коем случае не оправдывает того, что делалось по отношению к русским военнопленным в польских лагерях.
Во-первых, польские войска довольно жестоко обходились с пленными на поле боя. Есть много свидетельств о том, что пленных убивали, резали, истребляли. Особую жестокость проявляли по отношению к коммунистам, евреям, частично к казакам, которые воевали на стороне Красной Армии. Практически вся восточная Польша покрылась сетью пересыльных и концентрационных лагерей, сборных пунктов. Конечно же, вы слышали о таких местах, как Тухоль или Стшалково… И только под Брестом было 4 подобных лагеря. Существуют отчеты миссии Красного Креста и воспоминания тех, кто находился в тех местах. Массовая смертность, скученность, плохое питание, болезни, издевательства со стороны начальства этих лагерей… Известна фраза одного из комендантов, обращенная к пленным красноармейцам: «Вы хотели нашей польской земли? Вы получите нашу польскую землю! Причем я вас не буду убивать, вы все умрете от голода».
Есть воспоминания тех же белорусов, описывающие то, что делали поляки, когда они заняли Минск. Существуют воспоминания украинцев...
Но тем не менее польские исследователи упорно стараются занизить количество тех, кто содержался в лагерях, и их жертв. Все время подчеркивается, что тогда были особые обстоятельства: голод, тиф… Но и здесь можно провести сопоставление. Ведь у нас тоже были лагеря, в которых содержались польские военнопленные. Скажем, на территории Смоленской области был лагерь в Рославле. В самом Смоленске лагерь находился на территории Авраамиевского монастыря. Эти лагеря, например, исследовал наш историк, доктор наук Алексей Гавриленков. Он пришел к однозначному выводу, что условия содержания польских военнопленных, несмотря на то что в России тоже был тиф и голод, были гораздо лучше, чем содержание красноармейцев в польском плену.
В связи со всем этим не могу не озвучить своего мнения, что через все эти события так или иначе проходит тема расизма, о которой поляки не любят говорить. Пусть это присутствовало стихийно. Такая стихийность на пустом месте не произрастает. Ее можно либо направить в определенное русло, либо просто остановить.
А вспоминают ли поляки, например, события великого еврейского погрома, когда польские войска весной 1919 года заняли город Вильно (Вильнюс), который должен был стать столицей Литвы? В том числе там погибли видные члены еврейской общины. Да, польские власти пытались все это как-то остановить, порой наказывали виновных. Но это мало помогало. В 1928 году подобный еврейский погром произошел во Львове, который потом тоже был частью Польши. В 1937 году подобные события разворачивались в Бресте.
Возвращаясь к истории с лагерями. Есть большой вопрос о численности погибших в них красноармейцев и вообще тех, кто там содержался. Здесь не все ясно. Польская сторона упорно настаивает на общей цифре в 18–19 тысяч человек. Понятно, что в этом случае эти цифры сопоставимы с числом погибших в Советском Союзе поляков. Более того, дескать, в СССР их расстреливали сознательно, а здесь – болезни и голод… Однако в этом месте они забывают о том, что, вообще-то, есть законы войны и есть законодательные акты, которые регулируют отношение к военнопленным. Ведь на самом деле цифра, по-видимому, была значительно больше. По официальным подсчетам, только в Стшалково погибли около 8 000 человек. В Тухоле, наверное, было ну никак не меньше. В других лагерях тоже.
В начале 1925 года на рижских переговорах советская делегация обосновывала цифру 60 000 человек. А в 1998 году был подан специальный запрос в Польшу. Там уже называлась цифра 83 500 красноармейцев. Но тогдашний генпрокурор Польши Ханна Сухоцкая ответила, что для того, чтобы вести расследование по данному вопросу, недостаточно материалов.
Когда встает вопрос о примирении, необходимо помнить жертвы и с той, и с другой стороны. Ведь достаточно съездить к нам на мемориал в Катынь и посмотреть, в каком идеальном состоянии содержится все там и как оборудовано. И взять, допустим, некогда огромный лагерь Тухоль… Сейчас на том месте цементный завод, кладбище заброшенное. Насколько мне известно, через него проходят канализационные трубы…
Еще один показательный момент: когда в конце 1980-х годов работала советско-польская комиссия по изучению истории двух стран, было принято решение поднять все архивные документы обеих стран, объективно их проанализировать, а затем по результатам исследования выпустить сборник. В 2004 году действительно был издан первый, довольно большой по объему, том сборника «Красноармейцы в польском плену в 1919–1921 годах». Но, во-первых, второй том так никогда и не вышел. Во-вторых, изданный том имеет существенные отличия в польском и в российском вариантах. В-третьих, как стало известно, поляки согласились включить в публикацию только три документа о расстрелах военнопленных в лагерях, а их на самом деле значительно больше.
Наверное, свойство российского менталитета не позволяет нам открыто обсуждать, казалось бы, очевидные вещи в разрезе российско-польских отношений. Особенно это было заметно в советское время, когда активно провозглашалась дружба народов. Более того, Польша – это союзник и тоже социалистическая страна. По той же причине не говорили об участии украинских карателей в акциях на территории Белоруссии в годы Великой Отечественной.
А тем временем польская сторона, не стесняясь, провозглашает себя потерпевшей стороной. Обратите внимание на их кинематограф. Одна за другой выходят роскошные ленты – «Катынь» (режиссер Анджей Вайда) или, допустим, «Город-44» (режиссер Ян Комаса) о Варшавском восстании, где показано, что Красная Армия никакой помощи не оказала и они опирались только на свои силы. Ежи Гофман снял фильм о Варшаве в 20-м году «Варшавская битва», но там плен и русские военнопленные, к сожалению, вообще не показаны…Снят фильм и о трагических событиях 10 апреля 2010 года, когда под Смоленском потерпел крушение самолет Ту-154 президента Польши Леха Качиньского. И наконец, вышел новый фильм «Волынь» (Войцех Смажовский), в котором показаны преступления бандеровцев на территории Польши в конце 1930-х годов. Этот список можно продолжать и дальше.
А что мешает нашим деятелям культуры, кинематографистам снять фильм, допустим, «Плен – 1920-й». И не было бы здесь на самом деле никакого выступления против дружбы народов. Ведь и среди поляков были достойные люди, которые помогали пленным красноармейцам. Среди них, например, врачи, бывавшие в тех самых злополучных концлагерях. В своих отчетах они передавали тот ужас, который видели там. Они писали в те или иные инстанции, пытались бить во все колокола, чтобы обратить внимание властей на зверства и безразличие. Но властям это, по-видимому, было не нужно. Известны случаи, когда те же польские врачи пытались спасать советских военнопленных и сами погибали от тифа. Их имена обязательно надо упоминать в наших фильмах, книгах и памятных знаках.
Показательно и то, что в Польше есть исследователи, которые стараются разобраться и пишут о тех трагических событиях, опираясь только на объективные факты. Кстати, сейчас передо мной лежит книга польского исследователя Всеслава Ольшевского, который пишет про лагерь в Стшалково. В этой книге он собрал информацию о многих умерших в его стенах. Среди них были не только русские, но и белорусы, украинцы, латыши…
Нам надо открывать архивы, откровеннее и смелее говорить о том, о чем раньше говорить остерегались. Только когда нам станет известна вся правда без изъятия, открытая и подтвержденная, мы сможет преодолеть исторические споры и разногласия и смело двигаться дальше. Политика остается политикой, а история историей. Я считаю, что мы поздновато стали возвращаться к этой теме. Ведь, по сути дела, это явление по своим проявлениям похоже на самый настоящий геноцид. Именно поэтому об этом надо говорить, чтобы в будущем ничего подобного не повторилось.
