О чем еще могут говорить пятидесятилетние мужчины, знакомые лет эдак сорок, еще со школы? Мишка был «центровым», я – «черняховским». Наши компании были «союзными»: против «запольных» и «нахимовских». Жаль, в то время не было сотовых с камерами – такие сюжеты пропадали втуне. Какие драмы и комедии! Хотя… Может, и хорошо, что не было «средств видеофиксации». Тогда все делалось не на показ, а искренне и по-настоящему.
– Скажи мне, друг мой Михаил, в наше время художнику жить легко?
– Никогда не было легко. Но у меня плюсом всегда было то, что я никогда ни у кого не крал, никогда не просил. Я всегда всю свою работу себе сам придумывал. И потом сам же ее реализовывал и предлагал.
– Нам с тобой скоро уже 40+. Время подводить какие-то итоги. Чем ты можешь гордиться?
– Понимаешь, очень сложно говорить об этом, потому что меня всегда подгрызает такое чувство, как перфекционизм. То есть ты сделал что-то, тебе нравится, сдал. А через неделю лезут мысли: а можно было сделать лучше вот там и там. Поэтому единственный проект, которым я действительно горжусь, – это моя дочь.
– Я почему-то как чувствовал, что ты так ответишь. Но все равно нужно вспомнить все твои проекты – «Веселуху», «Ералаш»…
– Нет, сначала был «Сатирикон» с Май¬ей Остер. Потом «Ералаш», потом еще «дцать» журналов.
– Сколько уже книг издано?
– Знаешь, журналов больше, чем книг. Книжки вот сейчас только пошли. Я, честно, особо не считал – некогда было. Журналов много. Вот буквально недавно прекратил свое существование журнал «Гора шарад», и это, наверное, второй проект, которым я доволен. Потому что это было чистое творчество, я его делал весь сам. Художественную часть. А техническую делала девочка дизайнер. Но это было очень интересно. И поэтому, наверное, он столько лет прожил.
– Послушай, а Москва тебя почему не соблазнила? Почему не остался там?
– Да, и предложения были, и манили меня. Но не мое это. Когда туда приезжаю, она меня как будто душит. Такое количество народа. Приехал, отработал день-два – и назад. Сейчас, наверное, лучше стал к ней относится, но она и изменилась сильно. Но все равно я могу и живу в Смоленске!
– Тогда о Смоленске! Сегодня в Смоленске, наверное, нет ни одного жителя, у кого в телефоне нет фотографий с твоими объектами. Спасибо городским властям и нашим фаст-фудам, что доверяют оформление профессионалам...
– Я тут недавно подумал, что если вдруг (не дай бог, конечно) какой-нибудь катаклизм случится, а лет через 400 археологи будут раскапывать Смоленск и изучать историю по моим картинкам, вот тогда «постебемся»!
– По твоим-то ладно, а вот если раскопают набережную… Хотя я к граффити отношусь с почтением...
– Меня на набережной больше волнуют технические вопросы. Как эти стены переживут паводок. И росписи соответственно. Качество штукатурки нашей сам знаешь какое – вот у меня тут пред окнами «воевода Шеин» обвалился совсем. И потом. Есть же и чисто художественные вещи – пропорции там, соразмерность. Никогда не думал, что скажу такое, но жалею, что сегодня, как в советское время, нет художественных советов при архитектуре, где такого рода артобъекты проходили бы хоть какую-то критику. А сегодня время просто инициативных людей, иногда не обладающих художественным вкусом.
– Ну и деньги. Деньги в этом деле тоже немаловажный момент. Освоить любой ценой, даже если это безвкусица, – современный подход...
– Может быть. Про деньги – это не про меня. Я в финансах «не копенгаген».
– Тогда про город и лосей. Как возникла идея с топиариями? Почему именно в Лопатинском саду?
– Идея у меня возникла уже давно. Еще прежней дирекции парка я предлагал такие скульптуры, но у них это энтузиазма не вызвало. А с новой дирекцией нашли общий язык, и вот так родился проект. Долго выбирали место, куда их поставить. И выбрали место прежде совсем никак не охваченное и малопосещаемое. Зато теперь там паломничество и вытоптали весь газон, так что пришлось дорожки делать.
– А к нацпроекту «Комфортная городская среда» этот проект имеет отношение?
– Не вдавался в такие подробности. Это вопрос к дирекции. Одно скажу точно – к городской среде эти скульптуры точно имеют прямое отношение.
– Кто был первым? Лось, медведи, кабаны или лиса?
– Медведь был первым. Потом лось, потом кабан. Хотя это же все технологично. Что-то параллельно делается. А лиса – мелкая, ее в проекте изначально не было – это мой подарок городу. Не знаю, может, в следующем году расширим состав. Смотрятся они хорошо, популярностью пользуются. Мне очень нравятся, потому что они антивандальные. Я, если честно, задолбался ремонтировать наших коров, пингвинов, гусей. Потому что красок вечных не бывает, а наши граждане очень любят открутить что-нибудь. Да и у топиарий тоже. Хотя я сейчас спокойней к этому отношусь, потому что понял для себя, что мы в юности наколобродили очень сильно, ты помнишь, про оленя… И я решил, что это мой должок перед городом.
– Не забыл-таки! Как мы красили оленю то, что нужно красить на Пасху...
– Да, зато потом на Пасху там тоже стали ставить милицейский пост. То есть мы указали власти на слабое место у оленя. А ты слышал историю с оленем в этом году, когда приехали снимать с него копию?
– Да, слышал, конечно, мы об этом писали. Самый смешной слух, что копию оставят, а настоящего заберут в Калининград.
– Я тебе расскажу еще смешнее. Слух такой – оригинал заберут, а вместо него поставят зеленого лося, которого я делаю. Вот это прикол так прикол!
– Тебе надо еще двух зеленых львят сделать, и тогда гештальт на Блонье будет закрыт! Скажи, пожалуйста, а возле филармонии на Маяковке что за проект?
– Да, было такое дело. Я предложил за филармонией на пешеходной улице поставить топиарии в виде музыкальных инструментов. Большой рояль, контрабас, арфа. С подсветкой, с озвучкой. На пешеходной улице было бы интересно. В администрации города посмотрели, им понравилось, но сказали – не сегодня. Большой плюс этих конструкций, что они антивандальные. Их очень сложно сломать.
– Наши люди могут сломать все что угодно...
– Это ты мне не рассказывай! Мне как-то звонит заказчик, Михаил Юрьевич, приезжайте, посмотрите, оцените ущерб. У «Мандаринового гуся», большой гусь Санта-Клаус. Стоят только валенки. А там буковые палки с руку толщиной были основой. Из валенок торчат обломки. Сам гусь метрах в пяти. Охранник говорит, что некий гражданин бил его между ног до тех пор, пока не разрушил. Вот как это назвать? Теперь-то, конечно, все эти конструкции делаю из металла и утяжеляю. Хотя, знаешь, они все-таки меняются. В последнее время реже такие случаи.
– А, наверное, для этого все и делается.
– Да. Буквально на днях был разговор об этих скульптурах при питательных заведениях. Что это китч и так далее, а я думаю, что это тоже искусство. На фоне моих работ народ с удовольствием фотографируется, детишкам нравится. Что еще нужно? У меня тут идея недавно родилась – сделать из таких же фигур динопарк в натуральную величину. Хочу весной предложить городу.
– Ты прямо опередил мой вопрос. Дело в том, что я видел динопарк в маленьком городке Котельнич в Кировской области. Это настолько интересный объект для туристов! И город этим активно пользуется...
– Это, кстати, было первое, что я предложил для Лопатинского сада. Динозавров! Но потом решили, что лучше сваять то, что у нас водится. Лосей, медведей. Жаль, не дали сделать шерстистого носорога. Есть такой в проекте. Четырехметровый. Но… он у нас уже не водится.
– Михаил, с удивлением узнал, что ты совсем недавно открыл в себе еще один талант – ты танцуешь танго! Почему танго?
– Я сам не знаю. Кто бы мне сказал пару лет назад, что я буду всерьез заниматься танцами – засмеялся бы. Но – тем не менее. Я как-то зацепился языком с Леной Чекризовой. И она взяла меня «на слабо». Что я приду на занятие. И я пришел. Понял, что это все не мое. И нафиг мне это все надо. А когда позанимался, понял, что это ЗОЖ еще тот! И когда встал вопрос, что нужно чем-то заниматься – в смысле гимнастики или спорта, я выбрал танго. Дальше больше, и вот теперь я в этой «секте». И мне это очень нравится. И жизнь поменялась. И тонус. Бывает, уставший через не хочу просто за шкирку себя туда притаскиваешь. Позанимаешься, а назад потом идешь пританцовываешь. И спустя какое-то время перестал себя считать «колченогом», и стал участвовать в различных марафонах, мелонгах. Очень клево.
– Ты несколько раз употребил выражение «жизнь изменилась». Сколько крутых изменений в твоей жизни было?
– Ну, главное, наверное, когда мамы не стало. Нужно было срочно взрослеть. Потом заботиться самому о себе, о семье, о дочери. Остальные – мелкие по сравнению с этим. Вот теперь о здоровье нужно заботиться. Потому что надо. Я, в принципе, человек такой: мне надо о ком-то заботиться.
– Теперь о корпоративной этике. Местное художественное сообщество тебя принимает?
– Мне кажется – они прекрасны, потому что я их не знаю. Хотя у меня там много друзей, знакомых разноплановых. И я считаю, что большому количеству лучших в мире художников вместе находиться сложно. Поэтому в союзах пока не участвую.
– А о персональной выставке не задумывался?
– Да, пришел к мысли, что нужно чем-то поделиться. Была одна смешная выставка в «Аблехавене» пару лет назад – кукол я своих выставлял. Но о большой выставке стал задумываться. Скорее всего, к новому году я ее сделаю.
– А фейсбук, инстаграм и прочие интернеты – для тебя это трибуна?
– В двух словах – я дикий. Дочка завела тут инстаграм, вот учусь.
– Но скоро, говорят, все будет в интернете. Да уже и так многое. Или для тебя бумага важнее?
– Да, я убежден, что бумага никуда не денется. Рисовать или печатать картинки – это одно. Это роботы делают уже сейчас. В моей сфере все-таки главное – мысль. Придумки, приколы. Никакой робот этого не придумает.
– А политической карикатурой никогда не занимался?
– Нет. Неинтересно. Животные, секс, дети, игры – пожалуйста. Политика – нет. Вот был замечательный карикатурист Елкин. Ангажировали его либералы. И все. Нет теперь карикатуры. Есть АПМ. Меня мысль интересует, а там мыслей своих нет.
– Вернемся к нашему любимому городу. Как на твой взгляд – город изменился в последнее время?
– Да. Меняется потихоньку. Сейчас вот ко Дню города его подкрасили хорошо. Раньше, помню, съездишь куда-нибудь в Беларусь – разительный контраст. А сейчас уже не так заметно. Или у нас стало получше, или у белорусов похуже. Шутка! Город становится лучше, потому что люди становятся лучше. А люди становятся лучше, потому что мы улучшаем городскую среду. А зеленый лось нам в этом помогает!
Справка «МК в Смоленске»:
Михаил Дурново. Российский художник, карикатурист, скульптор. Лауреат международных конкурсов. Автор и главный редактор и главный художник журналов «Сатирикон», «Ералаш», «Гора шарад» и др. Автор детских книг, настольных игр, виммельбухов. Оформитель ряда смоленских и московских ресторанных сетей. Создатель городских садовых скульптур-топиарий и хорошего настроения.
